Парфентьева Мария Ивановна

  

Ой, свататься приходили 10 раз. Сперва не хотела: не гуляли, были не знакомы. Однажды пришли с деревенским стариком. Я не согласна. Не буду. А ведь каждого принимать надо – есть и так нечего. Жених уехал. Старик остался. Уговаривал. Не вышло. Ушел. Потом второй раз пришел, затем третий. «Идите домой»,- говорю я ему.

На Мелойский праздник (19 февраля) тоже ходили - ходили. Я пряталась.

Потом сказала: «Приходите в воскресенье». Вот так и сосватали. На 2х лошадях уехали в Кошаламбу, 14 лет в Кошаламбе жили, дом построили.

Отмечали праздники Спасов день (19 августа) и Петров день (29 января). Все соседки в этот день приходили. Чай пили, рыба кушают. Рыбник готовили, колобки. Угощали друг друга. Бражки не было.

Училась в школе в Курмойле, 2 км. от Сяргилахты. Несколько классов были вместе с 1 по 4 по рядам. В школе плохого ничего не было. Однажды сказала маме, что меня бьют в школе. Она сказала: «Не надо самой драться, играй спокойно». В школе на карельском и финском говорили. Диктант по финскому у меня хорошо был, карельский хорошо, арифметика. В 4 классе история и география была по-карельски. Учитель был один. Мужчина. Василий Фёдорович. Затем женщина Улла Осиповна. Последний урок – появилась Ольга Петровна.

В детстве не было игр, так что-то все. К озеру нельзя было подходить. Однажды Оля пошла, упала туда. Успели вытащить. А старик видел. Вицу взял, по ноге потом дал. Оля сказала: «Девки, давайте за ягодами пойдем, дедушке принесем, чтобы маме не говорил». Принесли почин чиглой. Старик увидел, закричал: «А! В лес тоже нельзя ходить – там змеи!» (мы ведь летом босиком ходили).

Осенью большие сапоги носили, платье, сорочкайн, трусиков не было. Мама носки вязала, я тоже умела. Половики ткала. Сейчас не могу, отдала станок тете Моте.

Варенье из ягод не варили (откуда сахар?), ягоды так кушали, а бруснику и клюкву вот на зиму собирали, в бочке держали. Чернику сушили, чай потом с ней пили. Собирали травку такую – вагой. Листики парили. Чай пили. Лучший в мире чай был!

Морошку собирали, видим, люди идут, спросили, что происходит. Сказали, что война началась. Мама поставила на дорогу табуретку, на неё тазик с морошкой. Люди шли, а мы им эту морошку отдавали.

Эвакуировали нас. Сначала в  Ахпойлу. Ушли. Коров дома оставили. Председатель колхоза велел забрать коров. Мы вернулись, забрали. Шли по лесу. До Кутижмы дошли, потом в Петрозаводск отправили. На барже надо плыть. Один мужик говорит: «Давай на барже не поплывём, на лошади останемся». Так и остались. Жили в Рыбреке. Военные, красные военные, лошадь взяли. Дошли мы до Каскесручья, там финны нас задержали, обратно отправили. Так мы снова оказались в своей деревне. Жили под финнами, но с нами они жестоко не обращались, хлеба давали по 200 граммов. 4 года так жили. В 1945 году я стала работать в рыболовецкой артели в Сяргилахте. Бригада была 7 человек: 6 мужиков и я. Уже из них никого в живых нет. Рыбачили на Сямозеро. Армия принимала  всякую рыбу: судака, ряпушку, леща. Раньше рыба вкусная, чистая, жирная была, ряпушка хорошая была. А сейчас плохая. Ловили неводом - в одну сторону невод 120 метров и в другую 120 метров. Пётр Тупицын бригадиром был. Рыбачила 6 лет. Тяжелая работа: каждый день в любую погоду надо было идти. Но кушать-то надо было, вот и работала.

Когда переехали в Вешкелицу, я на почте уборщицей стала работать, Миша (муж) – в усадьбе. Потом и я в усадьбе 9 лет проработала. На пенсию я пошел в 1982 году.

Мария с мужем Михаилом            Мария с сестрами                  Мария с семьей